Когда доехали до места и стали разгружать «Кадиллак», далеко сзади раздался резкий удар, потом другой, потом неожиданные и неуместные здесь хлопки, будто кто-то мочил из автомата в несколько стволов. Все обернулись, хотя разглядеть ничего за деревьями было нельзя, и вдруг выстрелы раздались совсем рядом – одна очередь, вторая, третья... Ошеломленный Шакал увидел, как слетели с мотоцикла Чича и Реготун, разлетелось стекло на одной из «бэшек» и упал стоящий рядом пацан, потом сноп огня рванулся из земли рядом с пестрой толпой пьяной родни, уши рванул гром, крики, визги и плач. Испуганные люди разбегались в разные стороны, кое-кто падал, пытаясь спрятаться от пуль, но все уже кончилось.

– Вон они, вон, падлы! – заорал Ушастый, тыча куда-то пальцем. – Двое, уходят! Уходят! Держи их!

Но никто не бросился в погоню, и сам Ушастый не трогался с места. Когда Шакал наконец вышел из ступора, нападавшие скрылись.

Расстрел на кладбище вызвал в городе волну возмущения. Такого здесь еще не случалось. Во время похорон традиционно наступает перемирие, и даже месть справляется, когда пройдут сороковины. Случившееся стало грубым нарушением всех общечеловеческих норм и правил. У Шакала погибли три человека, у Севера – два, не считая многочисленных раненых. Каждому идиоту стало понятно, что это месть Джафара. Криминальный Тиходонск встал на дыбы. Воры, «спортсмены», неорганизованные «отморозки» объединились единой целью и использовали все свои возможности для поисков дагестанца.

Железнодорожный и речной вокзалы, автостанции, аэропорт перекрыли патрули крепких парней с угрюмыми недобрыми лицами – словно дружинники приснопамятных времен, только без красных повязок, надевать которые братве западло. Они с холодной вежливостью проверяли документы у кавказцев, некоторых забирали на разбор или приводили в милицию, которая в принципе должна поддерживать подобную активность граждан. Такие же патрули стояли на ведущих из города трассах возле постов ГАИ, усиливая инспекторский состав и иногда дублируя их при проверке автомобилей.

Такое уже было, когда застрелили Тахира. Чтобы не обострять обстановку, милиция получила указание не препятствовать правоохранительной самодеятельности. Тем более что количество краж, разбоев и других преступлений в патрулируемых добровольцами местах резко пошло на убыль.

Систематическим проверкам подвергались рестораны, ночные бары, казино и другие злачные места, причем в отличие от вокзалов здесь кавказцам было лучше не попадаться суровым самодеятельным патрулям. Информаторы братвы вынюхивали обстановку в гостиницах, ночлежках, притонах и «малинах». Рано или поздно тиходонский криминалитет выйдет на след Джафара, потому что тому просто некуда было деться.

Искала Джафара и милиция, но шансов у нее было поменьше, потому что этот розыск велся параллельно с выполнением других многочисленных заданий, а у братвы задание было единственным. Лис и Литвинов, как всегда, работали нестандартно. Они попросились на встречу с Крестом и были немедленно приняты. Во избежание кривотолков и неправильного толкования смысла их разговора Крест пригласил Севера принять участие в «стрелке».

Встреча произошла в офисе «Движения», но милиционеры предложили перенести ее из уютного, обставленного кожаной мебелью и возможными микрофонами кабинета на площадку пожарной лестницы. Предложение было встречено с полным пониманием, и высокие договаривающиеся стороны переместились на кафельный прямоугольник между этажами, на котором, как ни странно, не валялось ни одного окурка.

Здесь было тихо и пахло свежей побелкой. Лис в своем обычном наряде и Литвинов в джинсах и короткой куртке из кожзаменителя стали с одной стороны, Крест и Север в строгих костюмах и при галстуках – с другой.

– Чисто у вас здесь, – осмотрелся Литвинов. – Наши бы уже навалили окурков да на стенах что-нибудь написали...

– Это просто не успели, – пояснил Север. – Только на днях побелили...

– Значит, проблемы с культурой кадров у нас общие, – усмехнулся командир СОБРа.

– Вы ищете Джафара, – утвердительно произнес Лис. – Мы ищем группу чеченцев-террористов. Возможно, Гуссейн знает про них. Если вы нападете на след, дайте знать. Если мы узнаем, где Джафар, сообщим... Всего расклада он раскрывать не стал.

Крест на некоторое время задумался. Сотрудничество с ментами – это козлятничество, сдавать им кого-то – прямое стукачество. Воровской «закон» однозначно запрещал такое. Сейчас Кресту следовало ответить что-нибудь типа: «Я что, начальник, в „шестерки“ к тебе записывался? Расписочки давал? А если нет, то давай каждый свое дело делать: ты – ментовское, я – воровское...»

Несколько лет назад он так бы и сказал. Но с тех пор много воды утекло. Лис и Литвинов не простые менты, они парни крутые – где по закону не достанут, без всякого закона прищучат... Вон, как Амбала разделали... А сотрудничество... Какое это, к псам, сотрудничество! Сейчас интерес общий, что Джафар, что чеченцы – все одно нехристи, их сдать не в падлу... А ссориться с этими двумя резону нет.

Крест посмотрел на напарника. Север едва заметно кивнул.

– Лады, – неохотно согласился пахан. Ему все же приходилось преодолевать себя.

– И еще, – Лис умел добиваться того, что ему нужно, по крохам, по каплям... – Если Джафара возьмут без нас... Схватят на улице или в каком-то районе. Мало ли как еще... Короче, чтобы прищучить его за стрельбу в больнице, нужны официальные показания...

– Да вы что, начальники, дружинников своих хотите из нас сделать? – вскинулся Крест, хотя и максимально смягчив выражения. – Может, еще в народные заседатели изберете? Нам для этого пса приговор не нужен, его уже приговорили! Пусть только в общую камеру попадет!

– Как же он попадет без показаний? – с иезуитской серьезностью спросил Лис. – Вы что, порядка не знаете? Возьмем – и отпустим! А что он еще натворит – кто знает?

– Я знаю, – вмешался Литвинов. – Да и они знают!

Он кивнул в сторону «законников».

– Все, что захочет, сделает! Возьмет и ваши дома гранатами забросает! И не посмотрит на женщин и детей! Или сына твоего, Иван, захватит заложником!

Лицо Севера окаменело. Сыну недавно исполнилось тринадцать, он учился в английской школе, и Север собирался направить его в Оксфорд.

– Я ж не говорю, чтобы вы сами в свидетели шли! – вновь взял инициативу Лис. – «Шестерок» направьте или этих... Шакала, Ушастого, другую шелупень... Нам много не надо – двое-трое вякнут, и довольно...

– И он в камере! – тоном искусителя сказал Литвинов. – В общей.

– А иначе никак, – подтвердил Лис.

«Законники» мрачно переглянулись. Они чувствовали, что ушлые менты взяли их за горло. И по всему выходило так, что надо соглашаться. Тем более когда одна уступка сделана, вторая дается легче.

– Договорились, – бросил Крест только одно слово и, развернувшись, пошел в свой кабинет. Север двинулся следом. Их спины излучали холодную недоброжелательность. Воры не должны быть заодно с ментами. И если их все же вынуждают это делать, они не обязаны любить ментов.

– Чеченцы и дагестанцы только баранину едят, – негромко сказал Лис в спины уходящим. – Нашей группе ее много надо... Они не обернулись, но ясно было, что подсказка услышана.

Но полностью полагаться на воров оперативники, естественно, не собирались. Это только одна из ниточек, которые паутиной набрасываются на город. У сыскарей много своих методов, своих приемов.

Вернувшись в РУОП, Лис прошелся по кабинетам сотрудников. На месте оказался один Попов. Он-то и получил дополнительное задание.

– Установи номер трубки Джафара. Может, она оформлена на подставное лицо, но все равно попробуй, особой конспирации там быть не должно – или на Султана записал, или на Роберта...

Действительно, только идя «на дело», преступник надевает маску, перчатки, смазывает ацетоном подошвы. В остальной жизни он живет, как обычный человек, не прибегая к ухищрениям. И «цепляют» его через эту «обычную» жизнь, а уже потом притягивают к «делу». Когда Джафар покупал сотовый телефон, он, конечно, не думал, что когда-то будет скрываться и по этому телефону его станут искать.