– В смысле? – Светка раскраснелась и выглядела очень привлекательно. И хотя она не пользовалась ножом, накалывая ломоть свинины на вилку и кусая от него, и не мылась после пыльного и жаркого дня торговли, это не снижало впечатления. Алекс просто не обращал внимания на такие мелочи.

– Если шеф меня нагонит, пойдешь под него или под Томаза?

Она внимательно рассматривала очередной кусок мяса, будто примериваясь, как лучше от него откусить. Потом пожала плечами:

– Как получится. Жить-то надо...

– А если вместе уйдем? – это прозвучало как предложение руки и сердца. Светка положила вилку с наколотым ломтем на тарелку.

– По-серьезному, что ли?

– А чего?

Шутка шуткой, а в городе у него не было человека, ближе Светки. Да и во всем мире, пожалуй, тоже. То, что она трахалась со многими до него, да и при нем, значения не имело. Есть момент «до», а есть момент «после». «До» трахаются все, целки-то давно перевелись. На свадьбе молодая сидит в фате, целомудренно опустив глаза, и поди разберись, сколько групповух у нее за спиной и сколько курсов лечения прошла она в местном вендиспансере...

А Светка была все время на глазах, и, по крайней мере, он точно знает, что она ничего не ловила и карточку в диспансере на нее не заводили. Так что все старое можно отбросить как несущественное. Вот если «после» она позволит что-либо такое, тогда дело другое: можно и молотить ее смертным боем, и обливать кипятком, и даже ножом щекотать...

– Конечно, по-серьезному! – совсем уверенно проговорил он.

Она снова пожала плечами:

– Давай...

– Тогда за это! – глухо ударились стаканы, до половины наполненные водкой. Обручение состоялось. Жених с невестой до дна выпили за будущую счастливую жизнь. Алекс с силой выдохнул воздух.

– Если понадобится, уедем в деревню, пересидим. Там торговых точек мало, можно ларек открыть для начала, а потом развернуться...

– Че там делать в деревне... – скривилась Светка. И под воздействием внезапно пришедшей мысли спросила: – А с Кривулей что?

– Его мы не возьмем. И рассказывать ему ничего не надо!

– А... – Светка запнулась, подыскивая слова. Она не была чрезмерно стеснительной, но в положении невесты говорить о некоторых вещах неприлично для самой раскованной и лишенной предрассудков дамы.

– И групповухи закончились. Только если я скажу. Для друзей... Нет, и то вряд ли. С этим покончено.

– Хорошо, – Светка кивнула. – Кривуля какой-то мудак! Зачем он у нас с Зойкой бабки отобрал? Раз та фифа не поняла, какая ему разница? Я уже и пожалела, что ее привела – строит из себя кинозвезду! А знаешь, где она начинала? На автовокзале! Мы с Зойкой до такого никогда не опускались...

Острыми мелкими зубами Светка откусила очередной кусок мяса, продолжая говорить с набитым ртом.

– А этот напал на меня, как бешеный. Кого привела, да откуда она, да хорошо ли ее знаю, да что, да как... Расспрашивал, выпытывал, как будто боялся чего...

– Чего?

– Вроде как ментов боялся... Я спросила про ментов, он еще больше на меня оторвался...

– Да? – Алекс задумался. Некоторые черты в поведении приятеля казались ему странноватыми. Сейчас эти странности выстроились в систему и породили вполне определенные подозрения.

– Доедаем, допиваем и домой, – объявил он. Очень уж не терпелось проверить свою догадку.

– А у тебя совсем зажило? – с особой интонацией спросила Светка, которая по-своему истолковала его порыв.

– Вобще-то да...

Закончив ужин, они встали из-за столика. В это время в кафе зашли трое мужчин. Широкоплечий, красивый, с носом боксера, в костюме и рубашке с галстуком шел впереди, двое в спортивных куртках и джинсах – чуть сзади. Гомон выпивших посетителей на миг смолк, когда компания прошла, тихо прокатилась волна уважительных объяснений.

– Это Север, – пояснил Алекс Светке, тоже вполне уважительным тоном.

– Слыхала?

Она кивнула. Алекс вздохнул. Вот кто никого не боится. Если бы быть с ним в дружбе или работать на него... Тогда никто не страшен... Когда они приехали домой, Светка сунулась в ванную, Алекс нырнул за ней.

– Подожди, дай помыться, – девушка многозначительно улыбнулась и принялась быстро скидывать одежду. – Или давай вместе...

Но Алекс молча опустился на колени и сунул руки под ванну. Повозившись и погремев чем-то, он вытащил длинный и тяжелый сверток. Развязал шпагат, развернул газету. Под ней оказалась мешковина, туго перетянутая веревкой. С узлами пришлось повозиться, но наконец он развернул грубую ткань. Никаких карданных валов в ней не оказалось. На мешковине лежали «валетом» две винтовки с отпиленными прикладами и укороченными стволами. В отдельном свертке оказались два разобранных пистолета. Из продолговатого мешочка высыпались тускло отблескивающие желтые патроны. Остро пахло оружейной смазкой и опасностью.

– Что это? – задала Светка глупый вопрос.

Алекс поднял глаза на совершенно голую девушку и ничего не ответил.

В пять часов утра в парке за спорткомплексом «Прогресс» тридцатидвухлетняя гражданка Игнатова выгуливала бультерьера по кличке Дон. Внезапно пес кинулся в кусты и грозно зарычал. Последовавшая за ним хозяйка увидела торчащую из-под перевернутой скамейки ногу. Исходя из привычных стереотипов окружающей действительности, она решила, что перед ней пьяный, но, приподняв скамейку, увидела двух мужчин, с залитыми кровью лицами, которые явно не подавали признаков жизни.

Пройдя несколько кварталов до ближайшего телефона-автомата, Игнатова набрала известный всем номер. Вскоре оперативная группа осматривала трупы неизвестных. Они были убиты выстрелами в глаза. За пазухой одного нашли прямоугольник из плотной бумаги, наподобие визитной карточки. На нем красиво выведено единственное слово: «Колдун». Долго будоражащие город слухи обрели материальное подтверждение.

Новость еще не успела распространиться по городу, но обычные и сотовые телефоны мигом донесли ее до заинтересованных лиц. Озабоченный Боксер уже к восьми часам направился в свою штабквартиру – гриль-бар «Тяжеловес», чтобы быстро реагировать на развитие событий. Он понимал, что смерть Ломовика и Бычка напрямую связана с недавним визитом Кривули. Видно, пацаны по своей инициативе «наехали» на массажиста второй раз, и Колдун показал, что не потерпит подобных шуток. Но тогда и он сам рисковал оказаться в непонятке, ведь Колдун не знает, что он не отдавал приказа и хлопцы действовали сами по себе... Значит, надо ловить Кривулю и все ему объяснять...

Его серебристый «Мерседес-230», как всегда, бесцеремонно заехал на тротуар, но вплотную приблизиться к двери не смог: на асфальте лежала тяжеленная каменная урна, рядом остро щетинились осколки разбитой бутылки. Слоняра выключил движок и попытался очистить дорогу: ногой смел битое стекло, потащил в сторону урну, так что вспухли жилы на шее.

«Молодняк совсем оборзел, – раздраженно подумал Боксер, выходя из машины. – Надо сказать ребятам, чтобы поймали пару мудаков и отбуцкали до потери пульса...»

Словно в ответ на его мысли, из-за угла вышел молодой парень с бутылкой в руке и, покачиваясь, двинулся навстречу. Между ними было метров десять, а до входа Боксеру оставалось сделать восемь шагов.

«Сейчас я его отоварю», – решил Боксер и замедлил движение, но вдруг испытал сильное беспокойство, мгновенно переросшее в страх. Вначале он не осознал его причину: чувства опережали сознание, но в следующий миг понял, в чем дело. Парень его не боялся! Звероподобная внешность и могучее телосложение не оказывали на хилого сопляка обычного устрашающего воздействия! И не потому, что тот был пьяным в сиську, он не очень умело притворялся, а на руках у него были тонкие нитяные перчатки, которые в «деле» предпочтительней медицинских резиновых, так как пропускают воздух и в результате пальцы не потеют...

Сучий Слоняра не должен отвлекаться, он в первую очередь телохранитель, за поясом у него пушка, и он уже обязан был распознать опасность и завалить этого недоноска! Сам Боксер обычно ходил «пустым» и сейчас не мог ничего сделать... Время стремительно утекало, секунды растягивались, как в кино, и это были последние секунды жизни...